6 сентября в онлайн-кинотеатре KION состоялась премьера документального комедийного сериала «Земля больших возможностей». В центре сюжета - американец Джастас Уолкер, который живет в российской глубинке и мечтает возродить фермерскую культуру в стране. О проекте и его главном герое «Центральная служба новостей» пообщалась с режиссером фильма Андреем Ананиным.
Андрей, мы были на показе полнометражной версии фильма, и хочется сказать Вам большое спасибо за картину — впечатления остались самые положительные.
Я бы, конечно, хотел, чтобы широкая аудитория посмотрела историю в формате сериала. Все-таки мы таким и задумывали этот проект изначально. Когда мы только начинали съемки, понятие «документальный сериал» существовало, но не было в таком обиходе. Оно стало более известно после проектов того же Netflix, и тогда мы подумали, что именно в формате сериала наша история будет интереснее. У нас каждая серия — это маленькое кино, но при этом оно является частью одной большой драматургии. Плюс в конце каждой серии есть клиффхэнгеры, так называемые «крючки», когда мы зрителя побуждаем перейти посмотреть следующую серию. А полнометражный фильм, который Вы видели в кинотеатре — это версия истории, где иногда со слезами на глазах нужно было что-то из уже смонтированного убрать, просто чтобы зритель не умер во время просмотра. Хотя, конечно, сейчас даже игровые фильмы идут по два с половиной, а то и три часа, но я всё-таки из тех режиссёров, которые хотят, чтобы зритель не чувствовал себя каким-то вымотанным. Чтобы все было по взаимной любви.
Первым делом, конечно же, хочется спросить: понравился ли фильм Вашему главному герою, Джастасу?
Мне самому было интересно узнать, потому что до премьерного показа 1 сентября Джастас фильма не видел. Не то чтобы это была какая-то принципиальная позиция, хотя мы и хотели, чтобы он его посмотрел на широком экране. Ему, конечно, понравилось. Многие документалисты не считают важным узнавать мнение героев фильма — дал человек разрешение на съемки, ну и всё, какие ещё вопросы. Я это считаю не очень правильным чисто из этических изображений. И, конечно, для меня было очень важно, чтобы не только Джастас, а вообще все герои посмотрели, поняли, что к чему, в чем они приняли участие.
Фото: KION
Джастас очень удобный герой, в хорошем смысле. Многие люди думают, что в фильме будут показывать самые положительные моменты, а потом смотрят и понимают, что там не только ты в самом лучшем виде, и часто бывают с этим проблемы. Джастас — человек очень умный, понимающий, как работает кино. Он тоже заинтересован в том, чтобы этот фильм как можно больше людей посмотрело, и он понимает, что, если бы там были только розовые сопли о том, как прекрасно жить на земле, никто бы смотреть это не стал. Его, правда, смутило сначала, что проект представляется как комедия. Я тоже задумался, что многие зрители, вероятно, имеют представление о комедии как о низком жанре. Но я люблю это направление, хотя мои фильмы — это больше трагикомедия или драма с элементами комедии. Мне всегда была близка позиция «гоголевского» юмора, когда через смех становятся лучше видны какие-то драматичные, трагичные вещи. Также мне всегда казалось, что кино должно быть интересно зрителю, чтобы он сам сделал выбор в пользу фильма в свое свободное время, когда хочет отдохнуть. Юмор в этом плане — отличный инструмент.
Вы познакомились с Джастасом еще во время своей учебы во ВГИКе — он стал главным героем Вашей студенческой работы в формате короткого метра. Как Вы вообще встретились?
Мне надо было снимать работу, я искал историю, думал, что бы снять, и, кажется, кто-то мне скинул тот самый мем с Джастасом. Я начал гуглить про него и прочитал, что он, оказывается, живёт в Сибири, в Красноярском крае. А я сам из Томска родом, и практически все первые свои работы летал снимать домой в Сибирь. Тут я и подумал: интересный герой, близкое по колориту место. Это может быть интересно, тем более, нигде толком не было рассказано, почему он живет в российской деревне. Мне это показалось очень интересным абсурдистским фактом, как маленький анекдот. Стало интересно, что за этим стоит.
И я просто нашел его во «ВКонтакте», написал большое письмо, объяснил, что я такой-то, что я хочу такую-то работу снять, рассказал, о чем она будет. Все полностью расписал — я это делаю нечасто, а тут по наитию, мне показалось, что это будет важно. Я уже потом узнал, что Джастасу присылали и присылают в день по тысяче сообщений, а тогда вообще был пик его популярности, и мне реально повезло, что он просто обратил внимание на мое сообщение. Открыл, прочитал, ему понравилось. Потом мы, собственно, списались, он сказал, что через две недели будет в Питере на какой-то конференции. Я приехал, мы там познакомились, и уже буквально через пару недель я поехал к нему в Такучет. Снимал там неделю просто нон-стоп, один с камерой. Джастаса это впечатлило, потому что до этого у него был опыт работы в классическом ТВ-формате, где люди приезжали огромной командой и говорили ему: постой здесь, пройдись. А тут я просто ходил за ним, снимал и всегда старался незаметно работать, чтобы ни на что не воздействовать. У нас получилось найти контакт с его женой Ребеккой — она в хорошем смысле серый кардинал, оплот семьи. Когда я уже ехал от них домой в автобусе, Джастас написал мне сообщение со словами: «Теперь ты званый гость в нашем доме — ты понравился Ребекке. Можешь приезжать, когда хочешь».
Фото: KION
Как родилась идея сделать из короткого метра полноформатную картину?
Идея сделать большой фильм появилась практически сразу, потому что в первые же пару дней после нашей встречи, побыв в его окружении, я стал понимать, что Джастас — это вершина айсберга. Вот есть Marvel, а есть Такучет — такая своя мультивселенная, мир, в котором есть свои законы, свои злодеи, свои добрые. И я собрался ехать ещё раз туда и снимать там следующую историю, но уже с акцентом не на Джастасе, а на других героях, Вове и Андрее — этот проект должен был называться «Команда мечты». Я помню, что меня некоторые отговаривали, типа давай двигаться дальше, зачем тебе это. А мне это показалось почему-то важным, и как раз в ту экспедицию Джастас мне рассказал, что у него есть мечта построить ферму. Я подумал, ну, может, тогда лет через пять я вернусь к этой истории, когда будет, что снимать. Я привык, что когда мы говорим, что у нас есть мечта, то это «когда-то там» произойдёт. А когда Джастас сказал, что у него есть мечта, он пошёл и реализовал её через полгода. И все завертелось, какие-то события начали происходить, появилось понимание, как мы хотим всю историю выстроить. Правда, мы долго ждали, когда настанет финальная точка — выпустить проект о мечте построить ферму, но не рассказать, построил он ее или нет, было невозможно. Еще с учётом коронавируса все растянулось, и в итоге какие-то вещи мы просто очень долго ждали. Но дождались.
Складывается ощущение, что вся Ваша жизнь и жизнь Вашей съемочной группы зависит от героя — в любой момент у него может что-то произойти, и Вы должны поставить все на паузу, чем бы ни занимались и где бы ни были, сорваться и поехать снимать. Насколько жизнь документалиста зависит от его фильма, особенно когда картина снимается 8 лет?
Когда мы начинали эту работу, мы были студентами. В тебе бурлит дух авантюризма, у тебя в принципе нет никаких планов, «завтра летим — окей, полетели». Со временем, конечно, всё меняется, в том числе начинаешь более системно подходить к своей работе. Тем не менее, зависимость от героя — это, конечно, есть. Например, с этим фильмом была пару раз ситуация, когда мы узнавали, что послезавтра будет какое-то очень нужное событие, а у меня съемки по другому проекту, я не могу их отменить. Приходится что-то придумывать. Есть несколько операторов, которым я безумно благодарен — они просто срывались, ехали и снимали. И еще я благодарен своим друзьям, своим коллегам — у нас есть студия «СТАЯ.DOC», и мы стараемся всегда друг другу помогать. Все в курсе проектов друг друга, и мы стараемся подставить плечо, когда это нужно. В общем, эта работа точно не для тех людей, которые очень ценят стабильность, потому что в документальном кино стабильности никакой нет.
Фото: KION
С Джастасом, который открыто делится своей жизнью в интернете, все понятно — а что насчет других героев картины, Владимире и Андрее? И как реагировали на съёмки обычные жители поселка?
Большое спасибо Джастасу — он стал нашим проводником к тому, чтобы все другие герои начали к нам заочно хорошо относиться. Я не знаю, с чем это связано, но, в отличие от того же Алтая, в Сибири иногда очень агрессивно реагируют на съемку. Агрессивно не в том смысле, что в тебя камнями кидаются, а вот сам посыл почему-то всегда немножко отрицательный. Когда мы снимали где-то на улице, к нам часто подходили и спрашивали: «А вы нефтяники? А что здесь сносить собираются?» Это было с таким именно посылом, мол, опять тут приехали что-то воротить. Бывали какие-то стычки, бывало, что и полицию вызывали. Я всегда говорил, что я студент томского факультета журналистики, потому что скажешь, что ты приехал из Москвы — и к тебе, к сожалению, сразу будет очень предвзятое отношение.
Касательно Вовы и Андрея — когда мы с ними познакомились, я совершенно не знал никакой предыстории про их тяжелое криминальное прошлое и так далее. Вова — он прямо такой богатырь, добрый, иногда даже слишком наивный. И еще он немножко артист сам по себе — он из той категории людей, которые, живя, немножко играют. По характеру он ближе к Джастасу. А вот с Андреем было сложнее всего в том плане, что он действительно очень закрытый человек. Но, видимо, сработал тот факт, что Джастас очень хорошо к нам относится, и Вова хорошо — за ними и Андрей начал нас к себе подпускать.
Я могу сказать, что во многом профессия режиссёра документального кино отличается от режиссёра игрового в том, что твоя задача — выстроить правильные взаимоотношения, найти путь к герою. Понять, какие должны быть обстоятельства, чтобы герои тебя подпустили, чтобы они не закрывались. Особенно это важно для таких людей, которые не живут в больших городах, которые не привыкли к публичности. Они не привыкли, чтобы про них вообще говорили, а тут приезжают люди с кучей оборудования, с камерами, и так далее — тут надо на очень тонкой грани существовать. Вроде как получилось.
Фото: KION
Работа над картиной велась восемь лет. Можете ли Вы спустя это время назвать Джастаса своим другом?
Да, конечно, да. Да ещё лет пять назад назвал бы, а, может, и раньше. Мы с ним часто общаемся. На это могут, возможно, обидеться другие люди, которых я снимал, но это просто профессиональный момент. Невозможно поддерживать контакт со всеми — ты просто сойдёшь с ума. Бывает, что интересуешься, кто как, жив-здоров, но, чтобы оставалась какая-то прочная эмоциональная связь — такого нет. С Джастасом же другая история. Он мне просто очень близок как человек, и я понимаю, что даже если бы не фильм, если бы мы просто случайно познакомились — мы могли бы сдружиться и так. У нас очень много вещей, которые нас объединяют, и мы очень любим просто поболтать. Он очень умный человек и разбирается во многих вещах, которые мне тоже интересны.
Последняя наша встреча на Алтае была под Новый год, и планировалось, что со мной приедут еще и мои родители с братом, но, сожалению, не получилось. И тогда, я помню, все очень расстроились — и я, и Джастас, потому что он очень давно уже хотел с моими родителями познакомиться. А у меня всегда была мечта приехать к нему в гости без камеры, без этого вечного мандража что-то упустить. Надеюсь, что в следующем году уже получится.
Вы считаете Джастаса русским или американцем?
Джастас, по крайней мере, для меня — это пример человека мира в хорошем понимании. Именно благодаря таким людям я понимаю, что все эти моменты, из-за которых в мире происходит столько споров, настолько неважные! Позиция Джастаса в том, что родина для него — это место, где находится его семья, где живут его родные. Мне кажется эта мысль интересной. Может быть, я не со всем согласен, но он открыт к миру и открыт к возможностям этого мира. Человек не мыслит в формате «где родился, там и пригодился», не мыслит себя в клетке «а кто я, да что я сделаю, у этого родители, у того деньги». Да, многие обстоятельства в жизни несправедливы, но здорово уметь мыслить масштабно и уметь мечтать. И у Джастаса есть эта свобода мысли, в том числе, по отношению к культурному и территориальному. Так что я не могу сказать, русский он или американец, потому что он не тот и не другой. В нем есть и американский прагматизм, и исконно русское наше «авось», авантюрность, склонность к приключениям.
Фото: KION
Не сталкивались ли Вы в свете последних событий с неприязнью к Вашему персонажу, мол, зачем ты про него снимаешь, пусть едет обратно в свою Америку?
В этом плане мне самому сейчас безумно интересно, как широкий зритель будет реагировать. С самого начала этот проект строился на каких-то безумных противоречиях, и реакции тоже были безумно противоречивые. Кто-то обвинял меня, мол, что у нас, русских нет, зачем американца снимать. Кто-то винил, наоборот, что «понятно-понятно, вам надо показать, как у нас всё хорошо в стране». А чего-то среднего практически никогда не существовало. Но я все-таки надеюсь, что люди дойдут до того, чтобы посмотреть фильм. Меня ужасно раздражает, когда я сталкиваюсь с суждениями о кино или о чем-то другом, чего люди даже не смотрели и не знают. Где-то что-то прочитали, кто-то кому-то что-то сказал — всё, приходим к таким-то действиям. А тут люди посмотрят и поймут, может быть, что эта история вообще не про то, кто там американец, кто там русский.
В финале культового фильма «Брат 2» Данила Багров говорит одному из персонажей: «Скажи мне, американец, в чем сила?» Как Вы считаете, в чем сила Джастаса?
Если одним словом, то это вера. Вера во всех её значениях — религиозный контекст для Джастаса тоже очень важен, — но я тут говорю и про веру в себя, в свою семью, в свое окружение, в свои возможности. Потому что если ты сам не веришь, что ты можешь чего-то достичь, то, естественно, ничего не получится.
Фото: KION
Ваша киноистория с Джастасом окончена, или мы можем увидеть продолжение «Земли больших возможностей»?
Та история, которая снималась — думаю, она закончилась. Может, когда-то будет какая-то новая история. У Джастаса, конечно, много планов — он когда-то говорил, что было бы здорово отладить работу фермы, чтобы она продолжала работать сама, и можно было бы куда-то отлучаться на более длительное время. И вот он хочет купить автобус, сделать из него дом на колёсах и ездить на нем по всей России, через все деревни. В общем, если как-то отреагирует зритель, появится большой интерес и будет запрос что-то поснимать — может быть, но это будет уже другая история. То, как существует нынешняя, меня вполне устраивает.
